Грузовики сложились в один, как карточная колода. Мчали с включенным светом, не скрываясь.
Из противоположности им навстречу, как будто чтобы расшибиться о них, летел приземистый универсал.
Мясорубочные ножи остановились, дожидаясь, пока подвезут людей.
Артем махнул Савелию: давай, ждем! И обратно – в укрытие.
Рев «Уралов» уже был совсем отчетлив, когда визгнуло на шоссе тормозами: универсал-пуля первым пришел, с разгона ввинтился в поворот, и уже в закрывающиеся ворота успел.
Савелий все-таки.
Савелий!
– Я это… Решил отложить отпуск… – объяснил он уже из багажника, вытягивая баул с пулеметом. – Сейчас вот доработаем – тогда поеду.
Артему захотелось прямо обнять его, поцеловать в морщинистую шкуру.
– Херовое геройство, – сказал он Савелию вместо этого.
– Мы еще из их «КамАЗов» себе соляры нацедим! – подмигнул сталкер.
– Соляры, – повторил Артем. – Ты же на дизеле?
– На нем.
– Дай канистру!
– Че хоть?!
– Канистру дай! Дай! Соляры! Соляры дай!
Вырвал у Савелия пластиковую баклажку с мутью, поскакал с ней, посекундно оглядываясь на забор – где полезут? – там, где Артем перелезал? – к коматозному экскаватору.
Жри! – Артем ливанул в пересохшую экскаваторную глотку жидкой радуги из канистры. Хлебай! Тебе тоже хотелось, а? Хоть и с крошеными зубами, хоть и на крови. Надо убраться напоследок. Боевые сто грамм. Полез на гусеничный трак.
– Ты что?! – Савелий торчал рядом, внизу.
– Вывернуть к херам эти вышки! – Артем связал проводочки – осторожно и неслышно-молитвенно, как будто с миной разговаривал.
Грузовики ревели уже тут, на повороте. Потом заглохли. Высаживали десант?
Вжал педаль.
Давай! Дав-в‑вай!
Экскаватор судорогой дернулся.
Всхрапнул. Встряхнулся. Заревел. Очнулся. Ожил. Ожил!!!
Рычаги тут. Впереди два, и по бокам от сиденья два еще. Один тронул – стрела вверх пошла. Другой – развернулась, и в забор зубами – хррусь!
– Те два рычага! – заорал на него Савелий. – Впереди! Как на танке! Вылезь! Вылезь, балда! Дай я!
Вскарабкался в два присеста на трак, дал Артему пендаля, чтобы тот из кабины выметался. Вцепился в рычаги.
– В сторону! Размажу!
Развел руки в стороны – и экскаватор, пятьдесят он тонн или сколько, вдруг пошел кругом, как будто в танце закрутился, закружился на месте.
– Крррасота! Скучал по гусеницам! – загоготал Савелий. – Откуда начинаем?!
– С дальних! С дальних давай! Убирай его отсюда!
За бетоном, наверное, уже рассыпались люди без различий; может, уже разматывали крюки-кошки; а снайперы в ветках гнезда вили. Не успеешь за секунду – опоздаешь навсегда.
До центра донесся, забыв о колене. Все. Все.
Через ветви показалось: человеческие тени. Мимо ворот кто-то шмыгнул.
– Там радио! Там голос! Вызывают! – со второго крикнул Михаил-Игорь.
– Окружают! Вокруг расходятся! Стрелять?! – Леха с крыши.
Мимо окна пультовой медленно полз поднятый из мертвых экскаватор, окутанный гарью, занося уже единственную свою, покрытую трупными пятнами, руку для удара.
– Вызываем! Срочно! – сдавленно, по-комариному звенели наушники.
Кому приспичило сейчас?!
Что же вы раньше-то все молчали, как в рот воды?
Дышать нечем. Артем рванул ручку, распахнул окно. Стал дышать сладким дымом; и теперь вот еще услышал: гнусавое, в мегафон:
– Приказываем! Немедленно! Покинуть! Здание! И! Сложить! Оружие! Обещаем! Сохранить! Жизнь! В противном! Случае!
– Ту! Дальнюю! – Артем махнул в окно.
Экскаватор загремел ржавыми костями, потащился, куда велено. Хватит ему сил? Радуги хватит?
– Артем! – собрав сил, пропищали наушники на столе. – Ты слышишь меня, Артем?!
Он поднял их слишком медленно – не хотелось сажать их себе на голову, затыкать ими уши.
Стрекотнул на крыше пулемет… Для острастки? Или на штурм пошли?!
– Кто это?!
– Артем! Это я! Это Летяга! Летяга, Артем!
– Что?
– Летяга, Артем! Я! Вторая минус! Ну?! Я!
– Что ты? Ты слышал меня?! Ты слышал?! Красные глушили весь эфир! Я не сошел с ума! Весь мир! Мы одни под землей, идиоты! Я эти глушилки на хер снесу сейчас! Скажи Мельнику… Скажи ему… Что я…
– Постой! Ты слышишь меня? Стой, Артем, не надо… Подожди!
– Я не могу! Не могу ждать! Тут красные… Красные вокруг. Сейчас – штурм. Нас замесят тут. Но мы успеем глушилки все к едреной…
– Нет! Не замесят! Мы можем… Мы договоримся! Не трогай ничего!
Пулемет зашелся опять в припадке, и грянуло еще внутри здания: со второго этажа тоже палили.
– С кем?! С красными?! Договоритесь?!
– Это не красные! Не красные, Артем!
Ухнуло туго и могуче за окном. Еще. Проскрежетало громко дьявольски, как поднимающийся железный занавес от горизонта до горизонта. Застонала трубно усталая сталь. И неторопливо, величественно – завалилась подкошенная мачта – вдоль дома, вдоль чуть не всей территории; дрогнула земля.
– Поздно! Тут все уже! Все к ебеням!
– Нет! Нельзя ломать! Я знаю! Мы знаем про глушилки! Это не то… Не то, что ты думаешь! Я могу остановить этих! Я остановлю их! Не будет штурма! Просто дождись меня, Артем! Дождись! Я все объясню!
Лязгнуло, застонало снова.
– Кто это?! Говори! Зачем?! – Артем сорвал наушники, высунулся в окно.
С забора свисал серый человек, распятый на колючке, хотел отвязаться, а из рук уже вся сила ушла. Экскаватор завизжал и замахнулся опять.
– Прекратить огонь! Остановите! Штурм! Орден! Мельник! – пищал Летяга-комар кому-то в сторону. – Артем! Артем! Они подождут! Ты тоже подожди! Я еду уже! Слышишь?! Артем!
Пулемет успокоился. Отступили серые или это снайпер отыскал Леху?
Бомм! И еще один баобаб отпустил цементными корнями сохлую землю, а верхушкой – облака, и стал мучительно, нехотя крениться.
Мы с тобой одной крови? Одной, Летяга? Если не с тобой, то с кем?!
– Стой! Стооооой!!! – Артем по пояс вылез наружу, чтобы Савелий его мог заметить.
Экскаватор задумался. А мачта, все равно уже срубленная, стала мимо окна тяжко опускаться наземь. Артем выдохнул черный дым и поверил наушникам. Не сумел не поверить.
– Жду! Жду, Летяга!
* * *
– Вам сколько лет? – спросил у Артема Михаил.
Игорь – который чуть пониже, поизящней. Михаил – погрубей вылеплен, понебрежнее; и помедленней из-за лишнего тела. Наконец Артем стал отличать их.
– Двадцать шесть, – сказал Артем. – В марте было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});